Часть четвёртая 

* * *

Макар, с которого я завалил Бирюка на всякий-який затихарил в лесу, недалеча от могилы Сурика. Через год, когда приезжал навестить брата, откопал. На сороковины к нему так никто и не приехал, было не до этого. Тело Бирюка забрали менты, они же его и кремировали, так что, где покоится эта сволочь, одному Богу известно. Братву отпускали малыми партиями, все чалились на разных зонах, Волк был в бегах, на то он и волк, чтобы бегать. Сизый на время братву под себя подгрёб, я был не в обиде. Кто-то, в основном «малые» корешились с Сиплым. Я тогда лёг на дно и именно тогда и подсел на иглу… Позже и сам подкатил в бригаду к Сиплому. 

* * *

С Волком мы встретились совершенно неожиданно, на разборке. Я тогда подъехал на стрелу с Пашей и Лёхой, тем самым, выжил браток. Один сосунок на «молодых» наехал, грозился, что подгонит авторитета и что он нам головы пооткручивает. А у нас к тому времени много новой братвы появилось, сели, пораскинули, и поехали на стрелу. Приезжаем, и стоим как вкопанные, ё-моё, мерс нашенский, тот самый, Волковский. К нашему нисанчику малой какой-то подруливает и на жаргоне грузить начинает. Слово за слово, ну я ему по натуре и говорю:

− Слышь, малый, погодь рамсить, чья это тачила будет?

− Ты сам-то не больно рамси, какое погонялово у тебя, кто таков, кому грев держишь, на чьей земле бабло стригёшь?

− Послухай сюда меня, когда-то вот на этом мерсе братуха Волк катался. Так вот не дай Боже я узнаю, что ты к чужому добру ноги приставил, я тебе твои повыдергаю. Короче разберу на детали и скажу, что так оно и было.

− Ты чё може Волка знаешь?

− Не ну ты кореш даёшь, брат он мне, кровный.

Паренёк как-то стушевался от этих слов, подёргался с минутку и ничего не сказав убёг до мерса. Проходит с минуты две, открывается дверка мерса и выходит… Волк. В метрах двухсот от меня стоял тот самый Волк, он же Саня, немного постарел конечно же, но он.

Слёзы радости от долгой разлуки сами собой потекли по моим щекам. Мы стояли и смотрели друг на друга, молчали, потом как-то разом пошли на встречу друг другу, подойдя практически вплотную друг к другу побратались, обнялись. Разговор завёл Волк первым:

− Подрос ты, изменился. Да, дела, Малый!

− Да не такой и малый уже. Скоро уж девятнадцать стукнет. А ты я вижу брат от дел не отошёл, новую бригадку себе сколотил.

− Да и ты я вижу крут. Братву «молодую» не бросил, на ноги поднял, под себя подмял. Кто теперь делами моими заправляет? Сизый наверняк?

− Там всё путём, Сизый с Сиплым по-братски поделили. Со мною «малые» были, пока от дел не отошёл. Тут я сегодня так случайно, «малые» попросили вот я и прокатился. Вижу теперь, что не зря.

− А чо завязал-то? Воровская малина боле не катит?!

− Ты, Волк, попусту не рамси, не надо нарываться, времена уже не те. Пока ты невесть где бегал мы дела делали и нашу братву на зонах грели. Лёху помнишь? Так вот брат оклемался, со мною здесь на стреле.

− А я-то думал он ласты откинул. Ты сам-то, брат, не рамси, я со своими побазарю, может и объединимся.

− Вона оно как, ране мы своими были, а теперь значится те другие свои, а мы кто тогда?

− Ну, я охуеваю просто, не думал, что так брата встречать будешь!

Волк задумался, повисло тягучее неожиданное молчание. Разговор вывел из пробки я:

− Харэ нам, брат, мурочку  ебать! Приходи завтра к нашему месту, соберёмся, потолкуем, там и решим, как дале быть. Сам пойми, я сейчас решения не принимаю, слово замолвить могу, да и там, кроме малолетства, все тебя знают. Ежели решим слиться, думаю, твоих корешей новых никто не обидит.

− Ты чего же это, Малый, стрелку мне забиваешь?

− Ну, я как-то несупротив того, чтобы породниться. Да, вопрос такой у меня к тебе ещё – Не в курсе, где Ворон обитает?

− С нами, браток, с нами!

− Ну, вот тогда всей честной компанией и ждём вас. Да, дело ещё такое, может, вместе, раз соберёмся, так к Сурику кости свои закинем?!

− Не нравится мне то место. – протяжно как-то сказал Волк.

− Кому нравится-то?! Был я там, посидел, выпил, да заодно тот макар, что ты мне тогда дал, откопал.

− Это тот, с которого ты Бирюка завалил? Ты бы, брат, избавился от ствола этого…

− Не учи учёного, ствол этот давно уже в мусарне кантуется, одного залётного бродягу вместе с ним сдали. Так что он и за Бирюка отмотает по-полной, как говорится, от звонка до звонка.

− Подлянку значит киданули? Да, брат, изменился ты.

− Жизнь, брат, такая, не мы…

− Лады, бывай, до скорого!

− И тебе, брат, не хворать!

 

Часть пятая 

* * *

Волк не обманул, приехал со своей новой братвой и Ворона прихватил. Мы уже их поджидали, накрыли стол, забили косяк, пригласили местных шалав. Я сидел и поджидал братана в своём новеньком вольво. Волк вышел с мерса и подошёл к Сизому, побратался. Братва тусовалась рядышком, в количестве человек пятнадцати. Я вышел со своей тачилы и направился к своим.

− Здорово братва! Сколько лет по нарам чалился? Какой базар. – слышались отдельные фразы братвы.

− Ну, здорово, братишка! Благодарю, что приехал. – сказал я Волку и мы пошли к столу. За столом поначалу приложились к беленькой, по первой, затем по второй, закусили, ну а потом не грех было и трёп завести. И вот о чём мы базарили:

− Благодарю, Сиплый, что братву сохранил, не дал разбежаться корешам, пристроил всех к делу, молодца!

− Да, не мне честь-то, Сизого благодари! Да, ну и Малый под себя всю «мелочь» подгрёб, уже вот и «новьё» нашерстил.

− Тогда Малый благодарю! Вижу ты прибарахлился, тачка у тебя клёвая.

− Братан, ты погодь, я Ворона слышать хочу, что он скажет. Он у нас всё-таки мастер был по разборам, тут такое дело – пока от дел не отошёл гревом и кровом я заведовал. Если породнимся, то, как делить обязанности будем?

− Малый, ты мне никогда кровным, ни братом, ни врагом не был, так что, как Волк скажет, так и будет. – со злостью сказал Ворон.

− Братва, зачем споры разводить, зачем друг на друга зуб иметь. Давайте, по мировой дело разрешим. – вмешался в трёп Сиплый.

− Сизый! Чего молчишь, братуха? – спросил Волк, исподлобья взглянув на Сизого.

− Чо зря слова на ветер кидать. Малый своё дело знает. То, что он от дел отошёл – это ещё вилами по воде писано. Кто его отпустит. Вот, когда бабе своей малышей заделает, тады и базар другой будет, а пока… Без него ни один разбор полётов не прошёл. А что до Ворона, мне его власть и тогда не по душе была, а уж сейчас уж и говорить даже не буду.

− Что же вы меня совсем списываете, а? – спросил хмуро Ворон.

− Ты, Ворон, не горячись. Сейчас этот вопрос устаканим. А что за баба-то у тебя, Малый? Показал бы братану. – сказал Волк.

− Бабы в колхозе, коровам сиськи дёргают! А моя в вольвике сидит, не хер ей эти блатные базары слушать.

Ещё с полчаса мы трепались так ни о чём, разговор не клеился. Бухали, вспоминали прошлое, братва рассказывала кто, где и как чалился. Я и не заметил, как подошла моя зая, она села мне на колени, я поцеловал её в губы.

− Хороша, хороша! Не слишком ли дорог для тебя такой товар? – спросил Волк.

− Не боись, браток! По хую подгонял, в самый раз. Если бы не она, мы бы здесь с тобою не сидели и не толковали бы.

− Малый, не сейчас! – коротко отрезал Сизый.

− Погодь, рассказывай, брат. Между нами секретов быть не должно. – вставил своё слово Волк.

− Потом, брат, как-нидь потрепемся. Лады, всем не кашлять! Поедем мы, вы тут дела, уверен, сами утрясёте.   

− Что же брат авторитета нас покидает уже? – спросил Шпунт, браток из новых волковских.

− Дела, брат, сами не делаются, их бывает подгонять надо. Надо бабло косить, я в отличии от старшего брата грев корешам на зону готовлю.

− А кто сейчас отдыхает? – вмешался в разговор Волк.

− Пыжа на стреле вместе с «новьём» загребли, да Мишаня за девчонку отдыхает, хотя там подстава чистой воды, но отмазать не сумели, так что греем.

− Во дают, я бы этому Мишане не то, что грев, я бы в петушиную хату его заселил. А вы ему грев. Кто сказал-то, что это подстава, да он ещё при мне на передок слаб был, как какую смазливую биксу увидит, так аж пар из ушей. – горячился Волк.

− Послушай, брат, я пока знаю чего делаю, да?! – ответил с грубостью я.

О чём трепалась братва дальше я не знаю, мог, конечно, и поинтересоваться, но как-то меня это не цепляло. Мы с Маринкой сели в машину и уехали.

 * * *

С того дня с Волком мы больше не виделись, не виделись до дня его смерти. От дел я действительно немного на время отошёл. Так иногда наведывался к братве и то чисто по своим делам, иногда привозил грев, если удавалось раздобыть. Времена стали не те, братвы развелось, как грибочков после дождя. Но и мне удалось загреметь на нары в то сложное время.

Тогда сплошь и рядом шли облавы, шмоны и всякая подобная хрень. Я с Маринкой отдыхал в ресторане, без братвы, а тут шмон, у меня на кармане волына. Ну и загребли на полтора года. Баба моя пока я чалился у матери своей жила. Ну, я когда откинулся снова с нею сошёлся, да без бабла же не проживёшь, привык на широкую ногу жить, вот и пришлось вернуться к Сизому.

Приезжаю, встретили по-братски. Сизый мне и говорит:

− Малый, есть одна не очень приятная новость, на днях Волка в Риге судить будут. Что-то он там накасячил, сам толком не знаю.

− А какого хуя я об этом только сейчас узнаю? Что на зону маляву заслать нельзя было?

− Резвый ты больно. Делов бы натворил, ещё бы накинули, а тут тебя твоя девка ждёт!

− Ждала полтора и ещё бы столько же подождала!

− Решал совет, так что все претензии к нему.

 * * *

Волка судил приемник Цезаря – Большак. После наших разборов у Цезаря что-то в делах не так пошло, ну его и убрали, с тех самых пор у власти стал стоять Большак. Волк умирал долго, не хотел отпускать меня от себя, просил помочь уйти. Но у меня не подымалась рука, кК бы там ни было, как бы в жизни не сложилось, всё-таки брат, и именно благодаря ему я частенько оставался не то, что не у дел, а просто по-человечески жив. И несмотря на то, что пути-дороги в бандитском мире наши разошлись он до сих пор оставался мне братом.

− Малый, я тебя прошу, не губи ты жизнь свою, нашёл ты себе девку-красавицу, едь к ней и живите почесноку. Напервяк братва выручит, а потом давай своим ходом. Завязыай!

− Саня, нет больше моей, понял! Ты меня баловал, я её – вот и результат. Пока я на зоне чалился, она тут кувыркалась с кем могла. Благо братва мне глаза открыла.

− Ну и хрен на неё, что она одна на всём белом свете? Новую найдёшь! Прошу только, братишка, передай корешам, чтоб мастюху держали и не скурвились, как я. Да, и дело ещё такое мне на замену сам кого выберешь. Там ещё бабло моё есть, себе возьми, там и твоя доля есть, ну и между братвой раздели.

− Не боись, брат, всё сделаю! Волк…

− Погоди, я скоро уже отойду. – сказал Волк и заплакал. – Ты меня рядом с Суриком положи, там сосны такие высокие. Около берёзки меня брат положи, хорошо?

− Не думай об этом. Подарок твой, помнишь? – я показал ему золотую цепь с распятием, по моим щекам катились слёзы. По его тоже. Оставалось уже не долго.

­− Брат, это тебе от меня, я ухожу на покой и от дел, даже, если бы и ты не просил, я уже всё решил сам. – сказав это я снял с себя цепь с крестом и одел ему на шею.

− Малый, пожалуйста, помоги… - молил со слезами Волк.

Я закрыл на мгновение глаза, слёзы катились по щекам, обжигая солью печали кожу. Взяв цепь в руки я затянул изо всех сил, не размыкая глаз. Открыв галза и разжав руки я посмотрел ему в глаза – он был мёртв. Ладонью руки прикрыл глаза покойного и сев на карточки заплакал. Вот и всё…

 * * *

Ещё ни раз я вернусь к этим воспоминаниям. Ведь столько всего ещё было…

Но сейчас у меня другая жизнь, жена, дети.

− Иди ужинать, милый!

− Да, солнце моё, уже иду.

За столом с женою мы разговорились, как ни странно, о моём прошлом.

− Ты снова вспоминал свою прошлую жизнь? Не пора ли тебе обо всём этом забыть?

− Увы, от этих воспоминаний никуда не деться.

− Но ты, же ведь уже давно совершенно другой человек!

− Извини, дорогая, ты же знаешь, я всё равно останусь при своём мнении. Если бы не то, что я пережил ранее, возможно, и сейчас всё было бы по-другому.

− Сегодняшнюю ночь ты снова проведёшь за компьютером?

− Да, буду писать. Спасибо за ужин!

 * * *

Волка хоронили со всеми почестями, приехало много и столичной, и провинциальной братвы. Многие его знали. Подходили ко мне, выражали соболезнование, жали руку, предлагали помощь.

Похороны вспоминать не хочется. Хочется рассказать то, что очень часто мне вспоминается, то из-за чего я попал на нары, вернее из-за кого. Он до сих пор ходит безнаказанным за эту подставу.

Залетел на зону я благодаря Ворону. Он никогда со мною не хотел делиться, ни властью, ни почестями. А тут такая удача подвернулась, Малый, т.е. я, поехал сшибать бабло. На деле не замели, но он знал, что я со своею поеду отмечать это дело в ресторан, знал, что и волына со мною на кармане будет. Так оно и срослось. Подставил он меня под мусорской шмон. Да и бабу мою потом на скользкий путь поставил, за бабло по чужим рукам пускал. А эта дура в раж вошла сама себе дальше путь пробила.

Так что к Ворону у меня было предъяв, хоть отбавляй, братва об этом была в курсах. Сизый ещё пока я чалился хотел порешить Ворона, но я запретил, сказав:

− Выйду, сам разберусь!

Но всё как-то было не до того, да и птицу эту где-то надо было искать. Кто же знал, что он с Волком якшается. После похорон Волка прошло около двух или более месяцев, я до сих пор не успел ещё отвалить от дел, всё как-то было не к месту. Тут-то мы с братвой и надумали поквитаться за старое. Но вначале предстояло выполнить обещанное Волку.

Посоветовавшись с Сизым, решили, что правой рукой будет Паша. «Новьём» заправлять будет Юрок, масти разделили по чести, чтобы никого не обидеть, Сиплому досталась часть нашей, часть волковской братвы. 

ПРОДОЛЖЕНИЕ...