Сегодняшний рассказ – о женщине, которая, несмотря ни на что, выстояла и выжила в блокадном Ленинграде, выжила наперекор голоду, холоду, трудностям, лишениям, окружавшими ее смертью и страхом. Ольга Михайловна Горшанова – руководитель группы блокадников Резекненской региональной организации ЛАКЦА.

«Я была ребенком, но запомнила эти кусочки хлеба в 125 грамм. Мама резала их на маленькие тоненькие пластинки и давала нам, детям, мы съедали кусочек и слюнявили пальчики, чтобы крошки к ним лучше прилипали. Собирали все дочиста...

На глазах у детей умирали родители, а на руках у родителей умирали дети, и было великое отчаяние беспомощности. Я много не помню, т. к. была мала, но отдельные моменты – те, что отпечатались в моей памяти, остались со мной на всю жизнь…

Младший брат находился в детской больнице и был эвакуирован вместе со всеми детьми и медперсоналом из города, но в дороге их поезд разбомбили и до сих пор я ничего не знаю о его судьбе, а ему было всего два года. Моя мама осталась одна с двумя детьми в огромном городе, потеряв за короткий срок и мужа, и сына, а ей было всего 24 года. Не выдержав всех лишений, она сошла с ума...» (из книги воспоминаний Ольги Горшановой, изданной в Даугавпилсе).

− Мы жили в большой квартире в Ленинграде, занимали весь верхний этаж, семья была большая: я, мои родители, дядя и тетя, мои братья и двоюродные сестрички. Мне было всего лишь четыре годика, когда началась война… Я помню первый день войны, когда самолеты обстреливали Ленинград. Мы с сестрой была на улице, все казалось таким страшным − огромное множество вражеских самолетов, взрывы, люди ничком, падавшие на землю. Мы с сестрой тоже упали на землю и долго лежали. К сожалению, с земли подымались не все. Это было страшно!

Был, наверное, конец июля, в магазинах уже не было продуктов, люди уже стали не доедать. Помню, как бомбили Ленинград, а мы ночью всей семьей выходили на первый этаж и стояли – ждали, когда закончится бомбежка.

Бабушка, рассказывала: «Всю ночь стояли за хлебом и вдруг видят огромную крытую брезентом машину. Толпа зашевелилась и люди стали кричать: «Хлеб! Хлеб везут!». Машина проехала мимо, а ветер поднял брезент. Весь кузов машины был заполнен мертвыми телами…»

− Папа отдавал свой хлеб нам, детям и маме. Был недостаток хлеба, многие умирали. Когда привезли не хлеб, а муку, хлеб не успевали делать и людям отдали муку. Все стали делать из муки и воды «заваруху». От голода, не дождавшись, пока она остынет, ее жадно глотали… Люди умирали целыми семьями. Мама была на рытье окопов под Лугой, однажды в мгновение налетели вражеские самолеты, все побежали. В бреющем полете фашисты расстреливали бежавших женщин – бежавших в ужасе неизвестно куда. Из, может быть, ста, осталось лишь человек двадцать пять…

Вспоминается, как при бомбежке разбомбили большой магазин игрушек «Детский мир» и мама принесла братику детские весы, а мне – большую куклу. Я тогда сказала маме: «Мама, мне не нужна кукла! Лучше бы принесла мне хлеба». Голод – это страшно! Помню, мама принесла домой торфяные черные комки земли и, подавая нам, детям, эти комочки, говорила, что это творог, перемешанный с землей с разбомбленных Бадаевских складов, и мы ели, и верили. На тот момент, он был для нас таким вкусным и жирным. А спустя время катались по полу от боли. Ели всё – траву, кору, варили кожаные ремни... После снятия блокады в Ленинграде не было котов, собак, мышей, крыс…

Мама рассказывала, что один раз при артобстреле осколок упал прямо около моей ноги и мама схватила его еще горячий, чтобы сохранить и когда я вырасту – отдать. Если бы еще чуть-чуть это была бы моя смерть. Судьба…

Младший брат скорее всего погиб при эвакуации, а ему было всего лишь два года. Самые первые дни блокады я не очень помню. Еще не было «Дороги жизни». Смерть папы. Он умер 27 ноября 1941-го, а ноябрь – это был самый страшный месяц блокады, три дня в городе не было хлеба. Позже от безысходности мама сошла с ума, она оставила меня с братом в квартире и ушла… На счастье, ее отец, мой дедушка, перед эвакуацией из Ленинграда решил посмотреть наш дом и нашел нас уже без сознания. Забрал и сдал нас в «очаг» – это как сейчас круглосуточный детский сад.

В этом детском саду мы и жили. Во время бомбежки нас носили в специально вырытые окопы, сверху был настил из досок, а внизу хлюпала вода. Я тогда не ходила, поэтому меня носили, я была дистрофиком второй группы. Однажды пришла мама и забрала меня с братом.

Шел 1942-й год… Мы получили письмо от дедушки, он жил в Красноярске. Он писал, что в Красноярске по карточкам дают даже белый хлеб. Мама прочитала нам письмо вслух и тогда я стала плакать и говорила маме: «Поедем к дедушке, там дают белый хлеб!», − рассказывает Ольга Михайловна.

Но самое страшное семью ждало еще впереди… Они не собирали чемоданы вещей, уезжали в чем были. Сил нести чемоданы не было, маленькая Оля лишь взяла свою большую куклу, которую ей подарила мама. Август месяц. «Дорога жизни…» Грузовики, набитые людьми. Люди, проезжая по Ладоге, увидели гроздья красной рябины, срывали их и ели. Приехали на место, баржа была полная, и Олю с семьей посадили на катер. Во время переправы начался артобстрел и снаряд угодил в баржу. Многие погибли! Семья Ольги Михайловны снова спаслась. Судьба…

Их переправляли железной дорогой в вагонах для скота (так называемые «теплушки»). Была ночь, начался артобстрел, много людей погибло. Мама Оли ушла в село, чтобы обменять куклу на продукты. К утру она принесла детям пол-литра молока. Под Новосибирском мама Оли вышла из поезда и не вернулась. В дороге они познакомились с людьми, которые довезли их до дедушки. Потом их ждал переезд в Казахстан, где жила тетя и сестры, затем снова Красноярск, Хакасия…

В 1949 году умер дедушка. В 13 лет Оля сама попросилась в детский дом, куда их и взяли вместе с братом. Опять – судьба… Если бы они не попали в детский дом их бы ждала неминуемая смерть, Оля и ее брат болели туберкулезом. Условия в детском доме были ужасные. Дом был в тайге, волки приходили к детдому. Холод, на огромную комнату на человек двадцать была лишь одна печурка. Дети умирали. Позже Олю перевели в Ермаковский детский дом, на юг. Именно там благодаря лечению рыбьим жиром Ольга Михайловна и выжила.

«Однажды, находясь в кабинете у директора детдома я спросила нет ли мне от кого писем. Он стал перебирать пачку писем. На одно письмо я показала и говорю – это мне письмо! Директор посмотрел и говорит: «Нет, это мне!». Вскрыл письмо, а там письмо мне от моей мамы… Мама была в гражданском браке, у нее уже была маленькая дочь. Я сказала, что не пойду с ней и брат без меня тоже не захотел идти. Мы от нее отвыкли!.. Нас оставили в детском доме», − вспоминает Ольга Михайловна.

После детдома судьба привела Ольгу Горшанову в Эстонию. Там она и познакомилась с мужем-латвийцем. Работала на заводе в закрытом городе. Потом двадцать лет прожила в Магадане, где работала вольнонаемным сотрудником милиции, выдавала документы, выписывала пропуска, занималась восстановлением даты рождения. В пятьдесят лет Ольга Михайловна вышла на пенсию и супруги Горшановы обменяли свою квартиру на Резекне. Воспитали двух сыновей. Подрастают внуки, правнук.

«Я верю в судьбу!» − много раз за всю нашу беседу произносила эту фразу Ольга Михайловна. Да, действительно – судьба, которая не позволила маленькой Оле сдаться и просто погибнуть!

Вчера, 15 февраля Ольге Михайловне исполнилось 80 лет. Коллектив газеты «Резекненские Вести» присоединяется ко всем поздравлениям и желает ей крепкого здоровья, долгих лет и счастья в семейной жизни!

Игорь БОГДАНОВИЧ

Фото автора и из архива О. ГОРШАНОВОЙ